ГЛАВА 6

Весь остаток дня ушел у меня на то, чтобы найти Роберта, и все-таки я нашел его по чистой случайности, приблизившись по тропе к огромному каменному грибу, где он стоял, глядя на Реку.
Я подошел к нему настолько осторожно, насколько мог. Я не хотел его спугнуть. Но он учуял меня, развернулся, увидел, кто это, нахмурился и припустил прочь. Он помчался по тропинке вдоль Реки. Дождь сделал бег по ней небезопасным. Несколько раз он поскользнулся, удирая. Несколько раз, преследуя его, поскользнулся я.
Я знал, что окончательно упущу его, если не прибегну к чему-нибудь недостойному. Я остановился, нагнулся и подобрал камешек. Бросил его с восхитительной точностью и угодил мальчику прямехонько в подколенную ямку. Боль от удара была достаточной, чтобы он упал, и, как раз когда он шлепнулся в грязь, я налетел на него.
Когда я рывком поднял его на ноги и прислонил к ближайшему дереву, он был весь в грязи. Он выглядел так, как если бы гримировался, чтобы представлять негра. Он здорово сбился с дыхания, я тоже, и вот мы стояли, и косой серебристый дождь смывал с него грязищу, а мы оба, приоткрыв рты, издавали прерывистое "хы-хы-хы" в лицо друг другу.
- О'Брайен отнял у тебя клочок бумаги как-то ночью, - сказал я. - Я хочу знать, что там было.
- Не твое дело.
- Малыш, я могу сломать тебе руку.
- Ломай. Мне начхать.
- Кто-то пытается убить Арду. Тебе и на это начхать?
- Я люблю Арду.
Подавляющее большинство мальчишек так запросто об этом не сообщило бы. Мальчишки, как правило, слишком робки и замкнуты, чтобы нечто такое выдать. Но было столько отчаяния и боли в скорых словах этого сорванца, что я понял: ему нужно произносить их вслух и часто.
- Ты ей тоже нравишься. Она мне сказала. Его глаза обшаривали глинистую тропу, по которой мы сюда прибежали.
- В этом-то и беда.
- В чем?
- Я люблю ее, но ей только нравлюсь. Тут я поступил так, как обычно поступают взрослые, ко-гда говорят с ребятишками о романтической любви.
- А ты не думаешь, что она малость старовата для тебя?
- Она может быть старовата для меня, но она слишком молода для этого По.
- Полагаю, здесь ты попал в точку. Его лицо стало печальным, и я пожалел, что так повел разговор и не подумал, как следует, что же ему сказать.
- Тебе нравится жить в Мире Реки? Он передернул плечами.
- Здесь ничуть не хуже, чем в Балтиморе, где я жил. Хотя бы крыс нету. - Он поднял глаза и заговорил голосом, слишком усталым для его юных лет. - Я никогда раньше никого не любил.
- Это может быть довольно болезненно.
- У меня в желудке тошнота, насколько это болезненно. Она не должна любить его. Она должна любить меня.
Я не без усилия напомнил себе, что ему всего десять лет. И спросил:
- Ты ее когда-нибудь ненавидел? Это его озадачило.
- Ненавидел? Нет. Я же сказал: я ее люблю. И это правда.
- Ну, иногда, когда очень сильно кого-нибудь любишь, можно его при этом и здорово ненавидеть за то, что у него над тобой столько власти.
- В этом нет никакого смысла.
- Может, смысла и нет, но это правда. Он улыбнулся.
- Когда я слышу что-то в этом роде, я думаю, а хочется ли мне вообще стать взрослым. Я рассмеялся.
- Думаю, это миф.
- Что?
- Да будто вообще существуют какие-то взрослые. Мы просто ребятишки покрупнее. И всяко быть так называемым взрослым - это гадость. Действительно.
- Ты на самом деле думаешь, что кто-то хочет ее убить?
- Ну, если даже и нет, то он, несомненно, очень ловко притворяется, будто да.
- Я бы не стал выяснять, кто это. Я сам его убью, если узнаю. - Он коснулся своего жуткого ножа, облаченного в кожу. Я помедлил с минуту и попросил:
- Расскажи мне о бумажке, которую у тебя отнял О'Брайен.
- Это касается только меня и О'Брайена.
- А я подумал, что мы с тобой скоро станем друзьями. Это здесь совершенно ни при чем. Бумажка - это тайна. - Лицо его стало суровым, взгляд тоже. - Я заполучу ее назад так или иначе.
ѕ Она может тебе повредить.
- Я его не боюсь.
- Ты не собираешься рассказать мне о бумажке?
- Не-а.
- И не хочешь, чтобы я тебе помог? Он пожал плечами.
- О'Брайен боится тебя не больше, чем меня.
- Но все-таки мы вдвоем... Он опять улыбнулся.
- Хотите верьте, хотите нет, мистер Хэммет, но тьма народу боялось меня там, в Балтиморе.
- Охотно верю.
- Может, я маленький и не шибко крутой, но я решительный, - он снова коснулся своего ножа. - И когда кто-нибудь меня обсирает... - Новое пожатие плеч. - Ну, я способен стать совершенно безжалостным.
- Держу пари, что это так, малыш. Держу пари. И с этими словами я покинул его. Там, на тропе. Кивнул в знак прощания и потопал туда, откуда пришел. Он выждал минуту-другую, а затем двинулся следом за мной через подлесок. Я несколько раз пытался оторваться от него, пускаясь бегом. Он ударялся в панику и производил слишком много пума в зарослях. Не заметь я его прежде, наверняка обнаружил бы теперь. Но парню было всего десять, и для своего возраста он казался истинным Кожаным Чулком. Когда мне было десять, я жил-поживал в славном уютном домике среднего класса и охотился на уточек с отцом в солоноватых болотах у Чесапикского Залива.
Мне не приходилось заботиться о себе и поддерживать себя настолько, насколько довелось бедняге Роберту.