* * *

Михаил Палеолог и другие важные персоны из Нового Константинополя присутствовали при вступлении Алексея Комнина в должность вице-мэра Шайтауна: после исчезнове-ния борну, Палеолог был назначен послом басилевса при мэ-ре Далее. Но Исаак Комнин остался дома, так что веролом-ство Далея не могло бы сгубить одним разом всех предводи-телей ромеев.
Алексей поймал себя на том, что завидует брату. Послерожденные, может быть, изощренные политики и ловкие ремесленники, но их церемонии скучны до предела. Йвочесть произносил речь, которой все не было и не было конца. Алексей пытался некоторое время вникать в диалект послерожденных, но оставил эту затею, как только пришел к вы-воду, что Далей в действительности говорит ни о чем,
Басилевс ожидал, что отец Бойл призовет его к присяге вице-мэра. Это несколько смущало его: некоторые из под-данных Алексея считали последователей папы Римского, та-ких как Бойл, схизматиками. Но оказалось, что клятву у не-го должен был принять какой-то человек, весь в черном по-лотне; Далей через Бойла представил его как судью Коркорана.
- Судья? - переспросил Алексей. - У него светское звание?
- У нас церковь отделена от государства, - ответил отец Бойл. Алексей пожал плечами. Это поразило его, как нечто то ли непостижимое, то ли откровенно безумное. Но вообще-то, не его дело, как шайтаунцы управляют своей страной.
- Поднимите правую руку, - сказал судья Коркоран, и Алексей повиновался. Судья произнес слова присяги:
- Вы торжественно клянетесь, что будете выполнять обязанности вице-мэра Шайтауна честно и, насколько вам позволяют ваши способности, и да поможет вам Бог?
В сущности, особых обязанностей у вице-мэра не было. Присяга не затрагивала ни одно из тех разногласий, которые имелись между теологами Константинополя и Рима. И отли-чалась поразительной простотой. Алексей сказал:
- Клянусь.
Все ликующе завопили. Как и присяга, обычай мэра Дадея справлять праздники был простым, но основательным. Йвочесть прогудел:
- А теперь давайте выпьем.
И служители внесли на подносах фляжки вина и виски. После возрождения в Мире Реки Алексей пристрастился к виски. Ему нравилось, как оно обжигает горло, а затем со-гревает, попав в желудок. Он отхлебнул из фляжки.
- Когда ты прибудешь к нам, - сказал он мэру, - я те-бе покажу, как мы обмываем дела.
Йвочесть кивнул и сам потянулся за фляжкой.

* * *

Когда мэр Далей, покинув лодку, ступил на берег, он подошел к Новому Константинополю меж двумя рядами факельщиков. Хор пел ему хвалы. Прелестные девушки броса-ли цветы ему под ноги. Он улыбался во весь рот.
- Обалдеть можно, - признался он, когда встретился с Алексеем перед императорским дворцом.
- А почему бы и нет? - доброжелательно отозвался Алексей. - Ты знаком с моим братом Исааком, как я пола-гаю, носящим пока титул кесаря.
- Надеюсь, он не держит на меня обиды, - заметил Да-лей, возможно, искренне. Его прежний вице-мэр был пол-ным ничтожеством, а вовсе не его братом. Но Исаак лишь улыбнулся и покачал головой. Йвочесть просиял.
- Славно. Славно.
- А вот экуменический патриарх Нового Константино-поля, Евстратий Гарид, - сказал Алексей, указывая на мужчину в ослепительно-золотом. Большинство ромейских свяященников очень тяжело переживали утрату бород здесь, на Реке, но Гарид всегда отличался гладким подбородком, в прежней жизни он был евнухом. После того, как он воскрес во плоти вместе с прочими жителями Нового Константинополя, и у него, впервые во взрослом состоянии, появились яич-ки, его целомудрие подверглось тяжким испытаниям, осо-бенно вследствие эротически возбуждающего действия жвач-ки грез, но он оставался добрым и благочестивым человеком.
Далей вежливо поклонился. Отец Бойл тоже, что, учи-тывая его вероятное отношение к Константинопольской церкви, могло потребовать немалого самообладания. Патри-арх, голос которого звучал октавой ниже, чем Алексей пом-нил по своей прежней имперской столице, сказал:
- Готов ли мэр Шайтауна принести присягу как кесарь Нового Константинополя?
Алексей перевел это с греческого на латынь для Бойла, а тот переложил на английский послерожденных.
- Готов, - торжественным голосом ответил Йвочесть. Присяга, к которой привел мэра Далея Гарид, была мно-го пышнее и обязывала куда к большему, нежели та, кото-рую принес басилевс судье Коркорану. Она взывала ко всем трем ликам Святой Троицы, к Божьей Матери и целому во-инству святых (среди прочих - и к Святому Андрею, покро-вителю Константинополя) и навлекала на него анафему и проклятие, если он отступит от нее хотя бы на йоту.
- Итак, будешь ли ты верен своему слову, во имя Отца, Сына и Святого Духа? -. закончил патриарх. - Далей перекрестился.
- Да, клянусь именем Отца, Сына и Святого Духа.
- Склони голову, - приказал Гарид. Когда Йвочесть подчинился, патриарх помазал его маслом из рыбьего жира, которому был придан сладкий аромат добавлением духов, полученных из грааля.
Алексей водрузил на голову Далея травяной венок, окрашенный в алый цвет.
- Слава нашему кесарю! - воскликнул он. Жители Но-вого Константинополя закричали: "Ура!" вместе с делегаци-ей из Шайтауна. Хор запел гимн хвалы и благодарения.
- Что теперь? - спросил вновь испеченный кесарь. "Когда будем праздновать?" - так понял Алексей его слова. Он сказал:
- Нам осталось еще одно перед тем, как начнется пир. - Далей скрестил руки на могучей груди и принялся ждать. Басилевс возвысил голос:
- Возведя Йвочесть в звание кесаря, я оставил моего брата Исаака без подобающего ему титула. Поскольку он од-новременно плоть от моей плоти и моя правая рука, с вашего согласия, жители Нового Константинополя, я предлагаю ему достоинство Себастократора, августейшего правители, и дос-тоинство указанного звания да будет между моим званием басилевса и званием кесаря.
- Да будет так! - вскричала толпа, которую хорошо подготовили. Себастократор, звание, которое Алексей изо-брел еще на Земле, было тем самым, которое Исаак Комнин носил большую часть своей земной жизни; в Новом Констан-тинополе басилевс вновь упростил иерархию. Но старый ти-тул сохранялся на случай, если когда-нибудь пригодится, как, например, сегодня. Алексей не перевел на латынь для отца Бойла, что провозглашает Исаака Себастократором; чем дольше мэр Далей останется в блаженном неведении то-го, что происходит вокруг него, тем лучше для басилевса. Выяснилось, однако, что отец Бойл достаточно понимает по-гречески, чтобы догадаться, в чем дело. И это не удивило Алексея; мэр лишь доказал свое благоразумие тем, что дер-жал у себя в свите кое-кого, кто знаком с языком Нового Константинополя. С Алексеем в Шайтауне тоже была пароч-ка англо-говорящих. Он мог с точностью до секунды опреде-лить, когда Йвочесть осознал, что его провели. Не иначе, как у Далея были в роду кельты, кожа-то у него отличалась такой же белизной, что и у любого франкского крестоносца. И в один миг он стал красным, как кирпич.
- Какого дьявола! - провыл он столь яростно, что у Алексея не возникло сложностей с пониманием.
Евстратий Гарид почти закончил приводить к присяге Исаака. Он умолк на полуслове и с вопросом в глазах по-смотрел на Алексея.
- Продолжай, отче, - спокойно произнес басилевс. И Гарид стал продолжать. Лишь после того, как он завершил помазание вновь провозглашенного Себастократора, тем са-мым сделав титул Исаака неснимаемым, Алексей счел нуж-ным обратить внимание на недовольного кесаря. Он повер-иулся к мэру Далею и произнес елейным голосом:
- Почему ты огорчен? Я провозгласил тебя кесарем Нового Константинополя, как и обещал. Будь у нас золото, я бы возложил на тебя корону, а не эту повязочку, но она не менее хороша, чем та, которая досталась Исааку. Далей швырнул наземь красный венок.
- Ах ты, сукин сын, ты меня одурачил!
- Видит Бог, это неправда, - ответил Алексей. - Ты поставил мне условием нашего союза, чтобы я назвал тебя кесарем. Я согласился, и союз принес нам все, на что мы на-деялись; государства борну нет, и мы честно поделили его землю между Шайтауном и Новым Константинополем. Ты ни разу не требовал у меня не назначать кого-либо на долж-ность между моей и твоей. Я сделал это для безопасности моего государства. Но чтобы я тебя одурачил? Я отрицаю это, и отрицаю с чистой совестью.
Мэр вылупился на негр. Лишь холодный расчет способен унять гнев Йвочести - так и случится: он со своей делегаци-ей будет отдан на милость ромеев, если они вздумают вме-шаться. Но Далей даже не взглянул в сторону толпы; он не сводил глаз с Алексея. А затем раскатисто захохотал.
- Ах ты сукин сын, ну ты меня и одурачил! - повторил он снова. Слова - почти те же, что и минуту назад, но тон - совершенно иной.
Мэр шлепнул басилевса по спине, достаточно увесисто, чтобы тот закачался.
- Теперь, когда тебе известно, каков я, возможно, нам окажется проще жить друг с другом в мире. Я заметил, что, помимо прочего, вы, опистантропы, считаете, будто любой, кто жил до вашего времени, глупее вас. Разве ты предложил бы такую договоренность кому-либо из своих современни-ков? Они бы тебя без труда раскусили, вот и я тоже.
- Большинству это не удалось бы, видит Бог, - ответил Далей. О том, что он замышлял убийство, он не упомянул, точно так же, как не упомянул и Алексей. В сущности, это входило в правила игры.
Йвочесть снова рассмеялся, еще громче прежнего.
- Отлично! Я кесарь, а на все прочее плевать. Хотя, знаю, чем я займусь, как только ворочусь в Шайтаун.
- И чем же? - спросил Алексей.
- Назначу себе Товарища Мэра, чем же еще? Настал черед смеяться басилевсу.
- Вполне справедливо. А теперь давай пировать.