Уважаемые подписчики. В прошлом номере рассылки произошла ошибка, рассказ
"Тень пространства" заканчивается на 48 выпуске. Прошу прощение
у всех кому это оплошность доставила неудобства. С Уважением Kickaha.
МНОГОЯРУСНЫЙ МИР
Книга первая
СОЗДАТЕЛЬ ВСЕЛЕННЫХ
-------------------------------------------------------------
Philip Jose Farmer. The Maker of Universes, 1965
Из-за дверей донесся призрачный трубный зов. Семь нот казались
слабым и далеким сиянием серебряного фантома, как если бы
звуки превратились в вещество, из которого создаются тени.
Роберт Вольф знал, что за раздвижными дверцами не может быть
ни рога, ни человека, трубящего в него. Минуту назад он уже
осматривал внутренности стенного шкафа. Если не считать
цементного пола, белых оштукатуренных стен, вешалок и крючков
для одежды, полки и лампочки над головой, шкаф казался
абсолютно пустым.
И все же он слышал звуки трубы -- слабые, будто бы приходящие
из-за неведомой грани нашего мира. Роберт Вольф был один,
поэтому никто не мог подтвердить истинность события, которое,
по его мнению, выходило за рамки возможного. Комната, в
которой он стоял как завороженный, совершенно не годилась для
подобного переживания. Но сам он был к нему готов. В последнее
время его сны наполняли беспокойные причудливые видения. В
течение дня в голове возникали странные мысли и проблески
каких-то картин, пусть мимолетные, но очень яркие и даже
пугающие -- непрошеные, нежданные и неотразимые образы.
Вольф забеспокоился. Было бы нечестно пережить психическое
расстройство, едва заработав себе пенсию. Однако, если это уже
случалось с другими, то могло произойти и с ним. Ему давно
следовало показаться доктору, но он не мог заставить себя
прислушаться к голосу рассудка и продолжал выжидать, никому
ничего не говоря, даже жене.
Он стоял в комнате отдыха нового дома в районе новостроек
"Хохокам Хоумс" и удивленно рассматривал дверцы стенного
шкафа. Если рог протрубит еще раз, он раздвинет их и убедится,
что внутри никого нет. И тогда, зная, что звуки порождаются
его больным воображением, он откажется от покупки дома. Он
пропустит мимо ушей истерические протесты жены, отправится к
своему доктору, а потом навестит психотерапевта.
--Роберт! -- позвала его жена.-- Что ты там так задержался?
Поднимайся к нам. Я хочу поговорить с тобой и мистером
Брессоном!
--Одну минуту, милая,-- крикнул он в ответ.
Она еще раз окликнула его и теперь так близко, что он
обернулся. Бренда Вольф стояла на верхней площадке лестницы,
ведущей в комнату отдыха. Как и ему, ей было шестьдесят шесть
лет. Полнота, густо нарумяненные и припудренные морщины,
толстые стекла очков и волосы синевато-стального цвета
навсегда погребли былою красоту Бренды.
Он вздрогнул, увидев ее, как вздрагивал при каждом взгляде на
зеркало, замечая свою лысую голову, глубокие складки от носа
до рта и звездочки морщин в уголках покрасневших глаз. Не в
этом ли его проблема? А может быть, он до сих пор не смирился
с тем, что происходит со всеми людьми, нравится им это или
нет? Может быть, причина его неприязни заключена не в
физическом угасании, а в понимании того, что и ему, и Бренде
не удалось осуществить мечты своей юности? Когти и жернова
минувших лет оставили свои следы на плоти, но время сжалилось
над ним, разрешив дожить до старости, и он не мог оправдывать
отсутствие гармонии в душе словами о недолговечности и
бренности существования. Мир не виноват в том, что он
превратился в старика. Ответственным за все был он, и только
он; по крайней мере, ему хватало мужества признавать этот
факт, и Вольф ни в чем не упрекал вселенную или ту ее часть,
которая олицетворялась его супругой. Он не кричал, не ворчал и
не хныкал, как Бренда.
Хотя бывали времена, когда хотелось и поскулить, и поплакать.
Не так уж много на свете людей, потерявших память о первых
двадцати годах своей жизни. Он подумал о двадцати годах, так
как Вольфы, усыновившие его, говорили, что Роберт был тогда
именно в этом возрасте. Его нашел старик Вольф во время своих
скитаний по холмам Кентукки около границы штата Индиана. И уже
тогда Роберт не знал, откуда и как он попал сюда. "Кентукки"
и
даже "Соединенные Штаты Америки" казались ему бессмысленными
звуками -- впрочем, как и весь английский язык.
Вольфы взяли его к себе и оповестили об этом шерифа. В ходе
расследования властям так и не удалось установить его
личность. В другое время такая история могла бы привлечь
внимание широкой общественности, но страна находилась на грани
войны с Кайзером, и людей волновали более важные вопросы.
Роберт, названный в честь умершего сына Вольфов, начал
помогать старикам в работе на ферме. Ему пришлось пойти в
школу, так как все воспоминания о предыдущем обучении исчезли
без следа.
Его невежество в вопросах поведения оказалось еще большей
неприятностью, чем отсутствие номинальных знаний. Он то и дело
смущал и обижал других людей. Обитатели холмов изводили его
презрительными, а иногда и жестокими насмешками, но он быстро
учился -- и его готовность к тяжелой работе плюс огромная сила
и умение постоять за себя заслужили всеобщее уважение.
За удивительно короткий срок, словно повторяя усвоенное,
Роберт закончил начальную и среднюю школы. Скорость обучения и
прохождение классов экстерном не помешали ему без труда сдать
вступительные экзамены в университет. Здесь у него появилась и
сохранилась на всю жизнь любовь к классическим языкам. Больше
всего ему нравился греческий, потому что этот язык задевал в
нем какую-то струнку души и казался чуть ли не родным.
Получив в чикагском университете степень доктора философии, он
преподавал в учебных заведениях восточных и средне-западных
штатов. А потом Роберт женился на Бренде -- красивой девушке
с замечательной душой. Или это ему так казалось вначале. С
годами иллюзии рассеялись, но и тогда он был относительно
счастлив.
Однако необъяснимая потеря памяти и тайна его происхождения
по-прежнему волновали Вольфа. Долгое время это не тревожило
его, но теперь, после ухода на пенсию...
--Роберт,-- закричала Бренда,-- сейчас же поднимайся сюда! У
мистера Брессона очень мало времени!
--Я уверен, что мы не первые клиенты мистера Брессона, которым
захотелось без спешки осмотреть все помещения,-- мягко ответил
он.-- Или ты уже решила отказаться от дома?
Бренда сердито взглянула на него, с негодованием отвернулась и
вперевалку заспешила восвояси. Вольф вздохнул, предчувствуя
обвинения в том, что он якобы нарочно выставлял ее в глупом
виде перед агентом по продаже недвижимости.
Он снова повернулся к дверцам стенного шкафа. Может быть,
набраться смелости и открыть их? Какая нелепость -- стоять
словно в шоке, переживая приступ невротической
нерешительности. Но он не мог сдвинуться с места и лишь
вздрогнул, когда охотничий рог вновь протрубил семь нот. Как и
раньше, звуки доносились из-за толстой преграды, но теперь они
стали значительно громче.
Сердце глухо застучало, словно кто-то изнутри колотил кулаком
в грудную кость. Он заставил себя подойти к дверям, протянул
руку к покрытой латунью выемке, которая находилась на уровне
пояса, и толкнул в сторону одну из створок. Дверца отъехала,
заглушив звуки рога тихим урчанием роликов.
Белые оштукатуренные доски стены исчезли. Они превратились в
ход на сцену, придумать которую он бы не мог, несмотря на то
что, по идее, она являлась порождением его сознания.
Солнечный свет хлынул в проем, размеры которого вполне бы
позволили Роберту, чуть пригнувшись, пройти через него. Обзор
перекрывали растения, чем-то напоминавшие деревья -- но не
земные деревья. Сквозь ветви и причудливые листья он увидел
ярко-зеленое небо. Его взгляд скользнул вниз и остановился на
пятачке земли под деревьями. Шесть или семь кошмарных тварей
собрались у подножья гигантского валуна. Скала из красной
породы с кварцевыми блестками немного походила по форме на
поганку. Мерзкие существа с черными, лохматыми и уродливыми
телами, стояли к нему спиной, но одно из них повернулось
боком, и его профиль резко выделялся на фоне зеленого неба.
Голова монстра вполне могла сойти за человеческую, если бы не
грубые, недоразвитые черты и не злобный оскал, исказивший лик.
Тело, лицо и голову твари покрывали шишки и наросты, которые
придавали ей вид чего-то недоделанного, словно ее создатель
забыл завершить свое творение. Две короткие ноги выглядели
как задние собачьи лапы. Чудовище тянуло длинные руки к
молодому человеку, который стоял на плоской вершине валуна.
Одежду мужчины составляла лишь набедренная повязка из оленьей
кожи и мокасины. Он был высокого роста, мускулистый и
широкоплечий, его кожу покрывал коричневый загар, длинные
густые волосы отливали красновато-бронзовым оттенком,
скуластое лицо дышало силой, верхняя губа чуть выдавалась
вперед. Человек держал в руках инструмент, который, видимо, и
являлся источником услышанных Вольфом звуков.
Ударом ноги мужчина сбросил вниз одну из уродливых тварей,
когда та, карабкаясь по скале, добралась до вершины. Он поднял
серебряный рог к губам, чтобы еще раз протрубить свой зов, как
вдруг заметил стоявшего в проеме Вольфа. Его лицо озарила
улыбка, сверкнули белые зубы.
--Так ты, наконец, пришел! -- воскликнул он.
Вольф не ответил ни словом, ни жестом. Он только подумал:
"Теперь я действительно сошел с ума! К слуховым галлюцинациям
прибавились зрительные. А что дальше? Закричать и броситься
прочь или тихо уйти, сказав Бренде, что мне необходимо
увидеться с доктором? И надо действовать прямо сейчас! Без
промедлений и объяснений. Закрой рот, Бренда, я уже ухожу".
Вольф сделал шаг назад. Проем начал закрываться, белые стены
вновь обретали материальность. Или, скорее, он с новой силой
восстанавливал пошатнувшиеся границы своего мира.
--Эй! -- крикнул юноша на вершине валуна.-- Лови!
Он бросил рог. Крутясь в воздухе и сверкая серебром в лучах
солнечного света, проникавшего сквозь листву, инструмент летел
прямо к открытому проему. За секунду до того, как стены
сомкнулись, рог проскочил отверстие и ударил Вольфа по
коленям.
Он охнул от боли. Резкий удар рассеял его сомнения по поводу
реальности происходящего. Сквозь узкую щель он увидел, что
человек с рыжими волосами поднял руку, соединив в кольцо
большой и указательный пальцы. Он улыбнулся и крикнул:
--Удачи тебе! Надеюсь, мы вскоре увидимся! Я Кикаха!
Отверстие сжималось, словно глаз, закрывающийся в дреме. Свет
угасал, и предметы теряли очертания. Но, бросив последний
взгляд, Вольф заметил девушку, которая выглядывала из-за
ствола дерева.
Ее огромные глаза походили на кошачьи, а полные губы
темно-красного цвета создавали приятный контраст с
золотисто-коричневой кожей. Густые в черную и рыжую полоску,
похожие на шкуру тигра, и когда она выглядывала из-за дерева,
слегка вьющиеся пряди почти касались земли.
А потом стены стали белыми, словно закатившиеся белки в глазах
покойника. Все вокруг приобрело свой прежний вид. Остались
только боль в коленях да рог, который твердым краем упирался в
лодыжку Вольфа.
Он поднял инструмент и повернулся, чтобы осмотреть предмет в
полосе света из комнаты отдыха. Вольф больше не считал себя
безумным, хотя по-прежнему был ошеломлен. Он заглянул в другую
вселенную и что-то получил оттуда, но почему и как -- Вольф не
знал.
Эта вещь, длиною около двух с половиной футов и чуть меньше
четверти футов весом, напоминала бы по форме рог африканского
буйвола, если бы не широкий раструб. На узком конце плотно
сидел мундштук из какого-то золотистого материала, а сам рог
был сделан из серебра или покрытого серебром металла. Не
обнаружив клапанов, Вольф повертел инструмент в руках и нашел
ряд из семи небольших кнопок. Внутри раструба на расстоянии
полдюйма находилась сеточка из серебряных нитей. Когда он
держал рог под углом к свету лампы над головой, создавалось
впечатление, что сеточка находится глубоко в основании.
Тут свет упал на корпус как-то по-особому, и он увидел деталь,
пропущенную при первом осмотре: между мундштуком и раструбом
виднелся едва заметный иероглиф. Ничего подобного он прежде не
встречал, хотя считался экспертом по любым типам алфавитной
письменности, идеограммам и пиктографии.
--Роберт! -- позвала его жена.
--Уже поднимаюсь, милая.
Он положил рог в правый угол стенного шкафа и закрыл дверь.
Выбора у него не осталось, разве что бежать из дома вместе с
рогом. Если он сейчас возьмет его с собой, жена и Брессон
начнут задавать вопросы. И раз уж Вольф не вносил инструмент
в дом, он не мог объявить его своей собственностью. Брессон
потребует сдать инструмент ему на хранение, поскольку предмет
нашли в доме, принадлежавшем его агентству.
Вольфа терзали сомнения. Неужели ему не удастся вынести рог из
дома? А главное, Брессон может принести сюда новых клиентов,
причем, вероятно, еще сегодня, и кто-нибудь, открыв дверь
стенного шкафа, найдет спрятанный рог. И тогда клиент может
отнести его Брессону.
Вольф поднялся по ступеням и вошел в большую гостиную. Бренда
встретила его сердитым взглядом. Брессон, круглолицый мужчина
в очках, лет тридцати пяти, чувствовал себя неловко, хотя и
улыбался.
--Как вам понравились помещения? -- спросил он.
--Они великолепны,-- ответил Вольф,-- и чем-то напоминают мне
наш старый дом.
--Мне здесь тоже нравится,-- сказал Брессон.-- Я родился на
Среднем Западе и вполне понимаю ваше нежелание жить в домах,
построенных наподобие ранчо. Только не подумайте, что я их
критикую. Я и сам живу в таком доме.
Вольф подошел к окну и выглянул на улицу. Полуденное майское
солнце ярко светило с голубых небес Аризоны. Лужайку покрывала
изумрудная бермудская трава, посаженная три недели назад,--
абсолютно новая, как и все дома в этом недавно построенном
районе "Хохокам Хоумс".
--Почти все дома одноэтажные,-- рассказывал Брессон.-- В почве
много селитры, поэтому земляные работы обошлись в большую
сумму, но дома стоят недорого. Вы получаете их почти даром.
"А если бы эту селитру не выкопали и не создали пространство
для комнаты отдыха? -- подумал Вольф.-- Что бы тогда увидел
человек с другой стороны в момент раскрытия прохода? Неужели
он увидел бы только землю и навсегда потерял бы шанс
избавиться от рога? Да, в этом нет никаких сомнений".
--Вы, наверное, читали, почему нам пришлось отложить
строительство этого района? -- поинтересовался Брессон.-- Во
время земляных работ мы наткнулись на древний город хохокамов.
--Хохокамов? -- спросила миссис Вольф.-- Это еще кто такие?
--Многие люди, приехавшие в Аризону, никогда не слышали о
них,-- ответил Брессон.-- Но, прожив какое-то время в районе
Финикса, вы обязательно что-нибудь о них узнаете. Это индейцы,
жившие давным-давно в Долине Солнца; они появились в этих
местах по крайней мере тысячу двести лет назад. Хохокамы рыли
оросительные каналы и строили города; их цивилизация набирала
мощь. Но что-то случилось с ними, хотя никто не знает истинных
причин. Они просто взяли и исчезли несколько столетий тому
назад. Некоторые археологи утверждают, что индейцы племен
папаго и пима являются их потомками.
Миссис Вольф фыркнула.
--Видела я этих индейцев. И вряд ли они могут строить
что-нибудь еще, кроме тех жалких глинобитных лачуг, которые
встречаешь в резервации.
Вольф повернулся к ней и раздраженно оборвал жену:
--Про современных майя тоже не скажешь, что они могли когда-то
построить свои храмы и изобрести понятие нуля. Но они это
сделали.
Бренда открыла рот. Улыбка мистера Брессона стала еще более
натянутой.
--Так или иначе,-- сказал он,-- мы приостановили выемку
грунта, пока археологи не дали нам своего разрешения. Отсрочка
работ длилась около трех месяцев, и мы ничего не могли
поделать, потому что правительство связало нам руки.-- Он
помолчал и добавил: -- Хотя вам, возможно, это сыграло на
руку. Если бы нас не задержали, дома могли быть уже проданы.
Поэтому все обернулось к лучшему, не так ли? -- Он бодро
улыбнулся и взглянул на каждого из клиентов.
Вольф помолчал, тяжело вздохнул, догадываясь, что сейчас
услышит от Бренды, и степенно произнес:
--Мы его берем. И давайте подпишем документы прямо сейчас.
--Роберт! -- вскричала миссис Вольф.-- Ты даже не спрашиваешь
меня?
--Прости, моя милая, но я уже принял решение.
--Ах так! Но его еще не приняла я!
--Ну что вы, уважаемые! Не стоит торопиться,-- поспешил
вмешаться Брессон.-- Он отчаянно пытался сохранить на лице
улыбку.-- Не спешите, обсудите все как следует. Если
кто-нибудь приедет и купит этот дом -- а такое может случиться
еще до конца дня; мы продаем их, как горячие пирожки --
найдется множество других домов с точно таким же расположением
комнат.
--Но я хочу этот дом.
--Роберт, а не сошел ли ты с ума? -- возмутилась Бренда.-- Я
никогда не видела, чтобы ты вел себя так прежде.
--Я уступал тебе почти во всем,-- сказал он.-- Я всю жизнь
пытался сделать тебя счастливой. Так уступи и мне хотя бы раз.
Я не прошу у тебя чего-то особенного. Вспомни, еще утром ты
говорила, что хочешь дом именно такого типа, а "Хохокам Хоумс"
-- единственный район, дома которого нам по карману. Давай
оформим купчую, а в качестве залога я могу выписать чек.
Я ничего не буду подписывать, Роберт.
--Почему бы вам не отправиться домой и не обсудить эту
проблему наедине? -- предложил Брессон.-- Как только вы
придете к обоюдному согласию, я буду полностью в вашем
распоряжении.
--Я сожалею, но миссис Вольф тоже должна поставить свою
подпись,-- ответил Брессон, выдавливая из себя напряженную
улыбку.
Бренда победоносно усмехнулась.
--Тогда обещайте мне, что вы больше никому не покажете этот
дом,-- попросил Вольф.-- Хотя бы до завтрашнего дня. Если вам
нужны гарантии на покупку, я готов уплатить задаток.
--О, в этом нет необходимости.-- Брессон направился к двери, и
его поспешность выдавала желание как можно скорее выбраться из
неловкой ситуации.-- Я не буду никому показывать дом, пока не
услышу утром от вас окончательного ответа.
На обратном пути в Тэмп, где в мотеле "Пески" супруги снимали
комнаты, оба хранили гордое молчание. Застыв в неприступной
позе, Бренда смотрела на дорогу через ветровое стекло. Время
от времени Вольф поглядывал на жену, отмечая, что ее нос
становится все острее, а губы тоньше -- еще немного, и она
будет выглядеть, как жирный попугай.
И когда ее, наконец, прорвет, крики и брань будут звучать как
клекот жирного попугая. Все тот же старый, затасканный, не
убывающий со временем поток упреков и угроз извергнется на
поверхность, и она будет кричать, что он пренебрегал ею все
эти годы. А напоследок, Бог знает, в который раз, она напомнит
ему, что он либо сидел, уткнувшись носом в книги, либо стрелял
из лука, фехтовал или карабкался по скалам, специально выбирая
те виды спорта, в которых она не могла участвовать из-за
своего артрита. Она начнет разматывать годы неудач, перечисляя
события, которые считала несчастьями, а потом, как обычно, все
закончится громкими и горькими рыданиями.
Почему он до сих пор с ней не расстался? Вольф и сам не знал.
Может быть, из-за того, что безумно любил в молодости, и из-за
того, что в ее обвинениях всегда имелась доля правды. К тому
же сама мысль о разводе казалась тягостной ему -- еще более
тягостной, чем перспектива остаться с Брендой.
Проработав столько лет преподавателем английского и
классических языков, он имел право насладиться результатами
своего труда. И теперь, скопив небольшую сумму, обладая
свободным временем, он мог бы заняться исследованиями, от
которых его раньше отвлекали служебные обязанности. Сделав
этот дом в Аризоне своим опорным пунктом, он мог бы даже
путешествовать. А почему бы и нет? Бренда тоже не откажется
сопровождать его -- наверное, даже сама навяжется в попутчицы.
Но вскоре ей все это так наскучит, что его существование
превратится в ад. И ее ни в чем нельзя винить -- просто у них
нет общих интересов. Но неужели ради ее счастья он должен
отказаться от своих занятий и причуд, которые наполняли его
жизнь смыслом? Тем более что она все равно не станет от этого
счастливой.
Как он и ожидал, после ужина язычок Бренды стал гораздо
активнее. Вольф слушал ее, пытался спокойно убеждать,
указывая на отсутствие логики, несправедливость и
необоснованность обвинений, но это не помогало. Она, как
всегда, закончила рыданиями, угрожая оставить его или
покончить с собой.
Но на сей раз он не уступил.
--Я хочу этот дом, и я хочу наслаждаться жизнью по своему
разумению,-- твердо заявил Вольф.-- Вот так!
Он накинул на плечи пиджак и направился к выходу.
--Вернусь поздно. Если вообще вернусь.
Она закричала и запустила в него пепельницей. Он пригнулся, и
пепельница отскочила от двери, отщепив кусок дерева.
К счастью, Бренда не кинулась за ним следом и не стала
устраивать скандал вне дома, как часто делала прежде.
Уже стемнело, но луна еще не взошла, и ему приходилось
довольствоваться светом из окон мотеля, уличными фонарями и
блеском фар многочисленных машин на Бульваре апачей. Вырулив
на шоссе, он поехал на восток, затем свернул на юг, и через
несколько минут его машина мчалась по дороге в "Хохокам
Хоумс". При мысли о том, что ему предстояло сделать, сердце
тревожно забилось, и по спине побежал холодок. Впервые в жизни
он всерьез задумал совершить преступление.
"Хохокам Хоумс" освещали фонари, из динамиков звучала громкая
музыка, на улицах играли и кричали дети, родители которых в
это время осматривали новые дома.
Не сбавляя скорости, он проехал через Месу, сделал разворот,
вернулся в Тэмп и по шоссе Ван Бьюрена направился в центр
Финикса. Машина неслась на север, потом на восток, пока не
показался городок Скоттсдейл. Здесь Вольф сделал остановку и
полтора часа просидел в маленькой таверне. Успокоив себя
четырьмя рюмочками из "бочонка 69 года", он решил
расплатиться. Пить больше не хотелось -- вернее, он боялся
перебрать, понимая, что при осуществлении плана ему
потребуется ясная голова.
Когда Вольф вернулся в "Хохокам Хоумс", фонари уже не горели,
и в пустыню вернулась тишина. Оставив машину за домом, который
ему хотелось сегодня купить, он надел на правую руку перчатку
и выбил кулаком окно комнаты отдыха.
Когда ему, наконец, удалось забраться внутрь, его тело
сотрясала нервная дрожь, а сердце билось так, словно он
пробежал несколько кварталов. Несмотря на испуг Роберту вдруг
стало смешно. Будучи человеком с богатым воображением, он не
раз представлял себя в роли взломщика -- и не каким-нибудь
простым воришкой, а самим Рэффлзом-везунчиком. Но теперь он
знал, что огромное уважение к закону никогда бы не позволило
ему стать крупным или хотя бы мелким преступником. Совесть
терзала Роберта даже за этот незначительный проступок, а ведь
он считал его полностью оправданным. Более того, мысль о
возможном разоблачении чуть не заставила Вольфа забыть о роге.
Если он попадется на краже, вся его тихая, спокойная и
респектабельная жизнь будет предана позору. А стоил ли рог
всего этого?
Но Вольф решил действовать. Отступив сейчас, он весь остаток
жизни будет жалеть об упущенной возможности. Быть может, его
ждет величайшее из приключений -- приключение, которое еще
никто никогда не переживал. И если он сейчас сдастся, будет
равносильно самоубийству -- он не вынесет потери рога и укоров
души за проявленную трусость.
В комнате было так темно, что пришлось пробираться к стенному
шкафу вслепую. Нащупав раздвижные дверцы, он сдвинул левую
створку в сторону и, избегая резкого шума, начал осторожно
подталкивать ее локтем. Время от времени Вольф замирал и
прислушивался к звукам на улице.
Когда дверь полностью открылась, он отступил на несколько
шагов и, прижав мундштук рога к губам, тихо затрубил. Резкий
звук так напугал его, что Роберт выронил инструмент. Обшарив
пол, он нашел рог в углу комнаты.
Во второй раз Вольф затрубил в полную силу. Раздался еще один
звонкий звук, не намного громче, чем первый. Какая-то деталь
механизма -- вероятно, серебряная сеточка раструба --
регулировала уровень громкости. Постояв несколько минут в
нерешительности, он попытался воссоздать в уме точную
последовательность услышанных нот. Семь маленьких кнопок на
нижней стороне инструмента определяли различные гармоники. Но
чтобы найти нужное сочетание звуков, ему потребуется время и
несколько попыток. Все это может привлечь внимание охраны.
Вольф пожал плечами и прошептал:
--Подумаешь!
Он снова затрубил, начиная аккорд с первой, ближней к себе
кнопки. Прозвучало семь громких нот. Их длительность
соответствовала той мелодии, которую он помнил, но
последовательность оказалась несколько иной.
А когда замер последний звук, издалека донесся крик. Вольф
едва не запаниковал. Он выругался, вновь поднес рог к губам и
начал перебирать клавиши в том порядке, который, по его
мнению, должен был воспроизвести таинственное "сезам", став
музыкальным ключом к другому миру.
В тот же миг луг фонарика пробежал по разбитому стеклу и
двинулся в сторону. Но едва Вольф затрубил еще раз, луч света
вернулся к окну, и снова послышались крики. Вольф отчаянно
пробовал одну комбинацию за другой. Третья попытка завершилась
копией той мелодии, которую трубил юноша на вершине
валуна-поганки.
Чья-то рука просунула фонарик в окно, и глухой голос прорычал:
--Эй, ты, выходи! Выходи, или я буду стрелять!
Одновременно с этим на стене появилось зеленоватое зарево. Оно
вдруг прорвалось сквозь доски дерева и выплавило дыру, через
которую заструился лунный свет. Деревья и валун возникли, как
темные силуэты на фоне зеленовато-серебряного сияния огромного
небесного тела, край которого показался в расширявшемся
проеме.
Вольф больше не медлил. Его заметили. На колебания не
оставалось времени, и теперь могло помочь только бегство.
Другой мир сулил неизвестность и опасность, но здесь его ждал
неминуемый позор и жалкое бесславие. Охранник за окном снова
закричал, но Вольф оставил за собой и этот грубый голос, и
старый знакомый мир. Ему пришлось пригнуть голову и
переступить через высокий край дыры, которая начинала
сокращаться. А когда он оказался на другой стороне и
оглянулся, чтобы бросить прощальный взгляд, отверстие не
превышало размеров корабельного иллюминатора. Но через
несколько секунд исчезло и оно.
Продолжение следует...
Обсудим прочитанное в ?
Не терпится прочитать продолжение, заходи на сайт. Продолжение появляется
здесь раньше, чем в рассылке.
На этом сайте вы можете прочитать биографию писателя, а также некоторые
его произведения. В гостевой книге оставьте, пожалуйста, свои замечания
и пожелания, предложения. www.philipfarmer.narod.ru
Если у вас есть какая-нибудь информация о Фармере или его произведениях
(фотографии автора, обложки, рассказы, которых нет в моей библиотеке),
присылайте их мне по почте. Буду очень вам признателен. spm111@yandex.ru
Вы пробовали себя в роли авторов? Присылайте нам свои произведения по адресу spm111@yandex.ru и мы опубликуем их в наших рассылках Читального зала.
Есть Возможность коммерческого издания Ваших произведений.