* * *

Когда Плам погрузился в осуществление своего грандиозного замысла, время так и помчалось вперед, с регулярными перерывами для того, чтобы в очередной раз перекусить. Он чуть ли не негодовал на эти перерывы, которые становились еще хуже из-за официальности приносившего еду человека, который никогда не забывал отбирать табак, марихуану и алкоголь; и/или жевательную резинку-наркотик. Никакие изменения в ментальном состоянии в резиденции друзов не допускались!
Хаким навещал Плама ежедневно, а затем сделал перерыв в своих визитах, отправившись путешествовать по своим владениям. Плам продолжал усердно писать. То и дело он выходил погулять, чтобы размяться, его крупное тело настаивало на своем собственном здоровье.
Первая глава оформилась. Она останется первой главой. Первые главы других авторов становились главами двенадцатой или семнадцатой, прежде чем их книги были закончены, или в процессе работы их убирали, или основательно перерабатывали. Но не таков был метод П.Г.Вудхауза.
Он одолел главу вторую. Хаким возвратился из своего королевского путешествия. Он собрал первые густо исписанные страницы Плама и ощутил на себе остроту вудхаузового гнева:
- Эй! Ты что это такое делаешь?
- Ты же сказал, что это уже готово. Мария хочет посмотреть.
Плам настаивал на выполнении обещаний. Хаким нахмурился и ушел.
Через несколько часов стражник возвратил страницы. Плюс трубку. Плюс пачку табаку. Повернулся и ушел. Плам сплясал вокруг своей хижины, выкурил полную трубку и вернулся к работе.
Он трудился, пока золотой вечер не потускнел и не унес свет, а тогда предпринял еще одну прогулку, радостно кивнув Джиму Апашу, галантерейщику из Смирны, и новоприбывшему, французскому алжирцу, с тлеющим негодованием по поводу всего арабского. Иракский принц величественно поклонился Пламу, когда тот проходил мимо, это не был приветственный поклон, но нечто вроде обвинения. Слух о подаренной трубке уже распространился.
Никакой дворецкий не появился с виски и содовой в девять тридцать, когда Плам отправился спать.
Его разбудило чье-то шиканье:
- Ш-ш-ш!
Кто-то был у него в хижине.
- Пожалуйста! - шепнула она. - Не шумите! Плам начал шарить около себя, потом вспомнил, что в очках он больше не нуждается. Он заговорил с чьим-то надушенным силуэтом:
- Как вы сюда попали? Кто вы?
- Я так и знала, что это вы. Я должна была увидеть. - Она говорила на английском теплого юга, где-то между Альпами и Гангом. - Мне нравится ваш рассказ. Трубка была моей идеей.
- А-а. - Когда он полностью пришел в себя, Плам был охвачен ужасом: - Это же... вы должны вернуться назад. Это безумие! Нас за это убьют!
Тень покачала головой. Кровать Плама скрипнула, когда она села с краешку.
- Хакиму не приходит в голову, что воскрешения происходят наугад. Он подозревает в них цель. Для него каждый или опасен, или полезен. Я? Я одна из приносящих пользу. Если его алхимики смогут создать экстракт из наркотической жевательной резинки, и снова сделают из его людей детей, я должна буду их развивать некоторым образом - ради свободы? Так он говорит - добра и свободы. Он говорит что должен устроить великое шоу из друзоизма, но в глубине души он против. Выживание! Прежде всего, он должен остататься живым здесь, где его положение уникально.
Это было точное резюме того, о чем уже говорили Пламу, но ее слова только слегка затрагивали тот факт, который лил воду на его мельницу.
- Он чертов обманщик. Никогда он не писал их писание. Он просто с толку сбивает.
- У нас в вашем замке Вежливого обхождения всегда действовали обманщики, - напомнила женщина. - Я думаю, ему это нужно. Ему нужно попасть в аллегорию, как человеку с добрыми намерениями. Ваша книга будет взывать к новым людям, которых мы создадим. Любители ортодоксальности ее возненавидят. Вы будете громоотводом для их молний. Страна друзов будет для вас тюрьмой, но ваша книга проникнет в более широкий мир.
- Пока, с не слишком виноватым видом, Хаким не прикажет меня убить.
Посетительница покачала головой:
- Не вижу, как он сможет это осуществить. Создание племени "летних детей" посреди этой духовной зимы. Его тоже убьют. И новеньких. Но мы снова воскреснем, понимая, как воссоздать себя концентрированной эссенцией наркотика, для жевания. Отношение лета к зиме ускорит нашпуть.
Плам разобрал черты славного лица - хотя оно было отягощено заботой и менее красивым, чем могло быть. Она наклонилась и поцеловала его.
- Вы чистое лето - если только у вас нет какой-то тайной глубины.
Плам заколебался:
- Нет, никакой глубины нет. Я всегда избегаю глубины.
Она улыбнулась:
- Да, вы героически мелки. Вы сможете написать свою книгу? Книгу о добром самозванце Хакиме?
Плам неуклюже склонился, чтобы удобнее было похлопать лодыжку своей соблазнительницы.
- Он послал вас. Ваши ноги сухие. А сюда никак не попасть сухим. По пути - лужа. Разве только Хаким проходит так каждый раз. У него есть тайная дорога.
Женщина повела головой из стороны в сторону:
- Я никогда раньше не бывала на этой половине. Я хотела пойти. Так это было возможно. Я использовала летнюю сторону Хакима. Кроме того, с вами я в безопасности. Я сказала Хакиму, что вы не темпераментный мужчина. Любой, кто воспитывался в английской школе для мальчиков и любит борьбу и бокс - я сказала ему, что вы определенно скрытый гомосексуалист, или, возможно, педофил...
- Ну, знаете ли!
Она приложила палец к его протестующим губам:
- Так легче. Я, видите ли, должна быть вашим издателем.
- Так вы - Мария?
- Мария Монтессори. Выдающийся мировой эксперт по: детскому образованию! - Она продолжала с горькой иронией: - Если вы бесполезны в Мире Реки без бумаги, представьте себе меня без юных умов, которыми нужно руководить.
Вудхауз ощутил тепло ее тела. Рука, которой он проверял ее ноги, скользнула вверх, чтобы ощутить ее фигуру. Эта кровать, в конце концов, не так уж велика, даже если он прижмется к стенке в наполовину возбужденном состоянии.
- Ах, - сказал он. - Ах!
Она откинулась. На некоторое время наступила неразбериха: колени и локти стали тем, чем они на самом деле были.
- Почему Ленин? - недоумевал Плам после первого страстного объятия. - Зачем вся эта болтовня насчет Ленина и Гитлера?
- Они украли мои идеи о пластичности юных умов. Новый человек коммунизма. Гитлерюгенд. Получите детей достаточно рано, и вы сделаете из них все что угодно.
Поцелуй - и продолжение лекции:
- Конечно, направление у них было неверным, но концепция! Чистая доска! Коммунизм оправдал себя - или нет? Если мы опять создадим взрослых детей и обратив их в... Вы изобрели слова: "Летние люди". Это то, что нам нужно.
- Вы уверены в Хакиме? Вы ему доверяете?
Мария засмеялась:
- Я всегда могу его перехитрить, в любой день. Ведь я здесь, правда? Пусть он меня убьет. Я вернусь с моими знаниями куда-то еще и начну жить по собственному режиму. Так что я не беспокоюсь. Ну, довольно. Хватит об этом говорить. Боже, какое у тебя большое расстояние от ног до головы! И такие мягкие волосы - как у ребенка!
На следующий день Плам закончил главу вторую и предпринял прогулку. На его тропинку вышел иракский принц.
- А-а, комнатная собачка аристократа!
- Простите?
- Мне сказали - вы пишете о герцогах и графах. Высший слой. Обыкновенные люди для вас недостаточно хороши.
- Мои герцоги и графы вполне обыкновенны, - ответил Вудхауз. - На самом деле, я заодно с массами. Во всяком случае, с теми массами, которые покупают "Сатердей ивнинг пост".
- Презренные массы. Хаким их презирает. Вы не предполагаете, что он мне сказал? Он делает дурные вещи только потому, что от него их требуют. Я слыхал за свои несколько жизней, что политические деятели хнычут о таких вещах. Имели ли иные из них смелость, чтобы ожидать от своих подданных самого лучшего? Или они потворствуют худшему?
- Полагаю, и то, и другое, - пробормотал Плам.
- Да. А вы знаете, что за человек Хаким, и, тем не менее, пишете для него? Плам покраснел:
- Я пишу то, что пишу. Любой, кто что-то в это вкладывает, - идиот. Вы бы поняли, если бы когда-нибудь читали мою ерунду.
- А вы обращались к людям по нацистскому радио во время Второй Мировой войны, чтобы они вкладывали в это значение, правильно?
Краска на лице Плама усилилась:
- Это была ошибка. Я находился в изоляции и был наивен. Не хотел, чтобы люди обо мне беспокоились. Я не знал, что мое чириканье и блеяние принесут страдания лондонцам, которых бомбят.
- Перестань ты его донимать, - сказал сзади Джим Апаш.
Принц ухмыльнулся:
- Я слышу голос Хакимова индийского скаута. Того кто бегает на свободе и выслеживает уклоняющихся от работы по сломанным прутикам. А твой арабский усовершенствовался.
- Не давай ему тебя задевать, - сказал Джим, обращаясь к Пламу, игнорируя разгневанного иракца.
- Спасибо. Постараюсь.
- Потому что, когда мы здесь начинаем драки, иногда стражники казнят всех замешанных. Я видел такое.
Плам состроил гримасу, но, дурные новости или нет, а готовность Джима помочь была вознаграждена.
- Ты куришь? Не разделишь ли со мной трубочку? Улыбкой Джим выразил согласие. Оказавшись в хижине, вдали от ушей принца, Плам спросил:
- Э, так об этом сломанном прутике...
- Это про то, что Мария ночью здесь была? Ничего об этом не знаю. Есть там такой камень, который поворачивается, но я и о нем ничего не знаю. Третий слева, по ту сторону от лужи.
Плам пыхнул трубкой и посмотрел поверх нее.
- Я твой должник. Что до этой женщины - понимаешь, я изучаю архетипы. Тиран, вампир и дурак. Издатель, редактор и писатель. Разницы нет - Нью-Йорк или Лондон. Бандиты Двойного Дня не мечут копья с таким воодушевлением, но надо делать поправку на местные обычаи. - План вздохнул. - Может быть, я здесь не останусь. Наш иракский друг, кажется, настроился на то, чтобы совершить еще одно "дешевое путешествие". Я мог бы ускорить путь для нас обоих.
Джим улыбнулся, его смуглое лицо расплылось в дыму.
- Копьеметатели Хакима практиковались. Они достигли хороших результатов. Если правду говорят о людях, убитых в одно и то же время, вы с ним можете кончить тем, что воскреснете бок о бок.
- Не хочу этого, - Плам рассмеялся. Он сделал еще одну затяжку и передал трубку. Через пять минут окрашенных никотином размышлений Апаш кивнул и вышел. Плам повернулся к бумаге и начал главу третью.

* * *

Четвертая глава обретала форму. Жулик Ван Дорп вышел из спальни с дохлым котом под прокуренной курткой и налетел на свою служанку. Как раз в этот момент в хижину Плама вторгся целый отряд рабочего персонала, вынесли его кровать и начали устраивать другую, побольше, "потому что ведь вы такой высокий".
Эта кровать была длиннее и шире. Ночью Мария опять посетила его и ушла через два часа, унося главы с первой по третью.
- Вот увидишь, - шепнула она. - Железное дерево подходит. Мы режем его для нашего печатного станка. Это будет выглядеть потрясающе.
Плам проинструктировал ее в издательском деле:
- Сначала ты вдоволь порезвишься на полях рукописи. Потом я буду переписывать. Потом ваша сторона сделает набор и выпускает первую корректуру. Я смотрю, негодую и исправляю все вкравшиеся ошибки. И только после этого выпускается тираж.
- В мое время я была писателем, - заверила его Мария. - Не волнуйся. Я знаю это дело.
Она ушла. Плам услышал знакомое хихиканье иракского принца под самой его дверью.
- Эй, стра-а-а-жа! Смотрите, что у нас здесь творится - ха-ха!
Тишина. Плам высунул голову и увидел, что кто-то убегает по траве. Он почесал в затылке. Разве Мария Монтессори в прежние времена не была пацифисткой? Вот она, здесь, Удирает в крайней спешке...
- Ха-ха!
Какая-то другая фигура нанесла удар, второй - из-за кустов - и снова скрылась. Иракский принц немного похныкал, а Плам отступил, чтобы дать ночи скрыть свои секреты. В садах Хакима это всегда оказывалось самой мудрой тактикой.
Плама беспокоило открытие, что убийства больше не вторгались в его работу. В его сон - да, но, несмотря на бессонницу, он ввел преподобного Панкрофта в главу шестую и неважно, что он должен был умчаться из бедного дома во Франции. Уличный мальчишка Тоби Уинкельман напал на кухарку, которая уволилась в день важного обеда...
У Марии Монтессори оказалась легкая рука. На третье свое посещение она шепнула насчет "Сиджилл, журнала, номер один, с местными известиями, обозрением, краткой проповедью о славе Хакима - и о книге Вудхауза, которая будет печататься с продолжением.
- Мы пошлем его вверх и вниз по Реке на малагасийском, на растафарийском, на фригийском, шангском, английском, эсперанто и французском. Хакиму нужна пища для его орд. Он будет распространять подписку среди соседей, плата продуктами, или мы на них нападем.
- Издатель-тиран! - вздохнул Плам. - Неужели ты не написала статей за мир? Разве ты не поддерживала пацифистские конференции перед Второй Мировой войной?
- Да. И, если я смогу сделать эту работу, у нас будет мир, - ответила Мария Монтессори.
Через несколько дней стражник вручил еще порцию табака и корректуру страниц Плама, "которые вот-вот будут напечатаны". Вероятно, потому что Фатима, корректор, плохо знала английский, она совсем не правила важную прозу Вудхауза. Все ошибки были по части запятых, заглавных букв и кавычек. Плам их исправил и перенес все внимание на главу восьмую. Добрый старый "жулик" спрятался на балконе, у него не было никаких путей к спасению, только по водосточной трубе...
Для жулика все обернулось еще хуже, полное унижение приближалось для него в главе двенадцатой. Появились новые советники по истории и стали соседями Вудхауза. "Сиджилл" выходил на деревянном печатном станке. Каботажные суда Хакима ходили на восток и на запад, добывая выгоду из подслащенной религии, в которую оккультный мастер, по его словам, не верил.
Молчание. А где же восторженные отзывы, адресованные редактору? Пресс-конференции? Литературные обеды. Согласно слухам, на дальней стороне планеты были открыты мсеторождения металла величиной с холм. Антиподы употребляли его, чтобы делать пароходы и радиоустановки.
Дело отправки журнала за пределы границ облегчалось в результате подобных сплетен: иммигранты друзы подтверждали разговоры о металлическом пароходе, "приближающемся в эту сторону"!
Ничего из них не попало во второй номер. "Институт"
Марии завоевал шесть колонок славы, похвалы и почестей, весьма слегка коснувшись фактов: экстракт из каучуковых наркотиков улучшил ментальность немногих детей нескольких опытных подчиненных, дети лепетали и бегали по идеальной классной комнате, которую она им оборудовала.
Хорошие новости заключалась в том, что самые мощные из наркотиков оказывали постоянное воздействие на "зимние" личности. А дурные новости? Они превращали их в животных.
- Я должна обнаружить в них души, - сказала Мария
Пламу во время следующего ночного визита. - У меня еще есть надежда. В один прекрасный день, когда они овладеют речью, мы сможем понять, что мы делали неправильно. Как мы нанесли им травмы. Они смогли бы нам рассказать.
- А что говорит Хаким? - спросил Плам.
Мария вздохнула:
- Я должна исправить свою ошибку, или - она может обернуться злом. Я потеряла влияние. Он ведь политик. Это дело о летних и зимних людях - на некоторое время он принял эту идею как свою собственную, но...
- Он пустился в рискованное предприятие, да? А теперь хочет прекратить свои потери? Она покачала головой:
- Пока еще не совсем так. - Ее глаза наполнились слезами: - Разве я не заслуживаю, чтобы он действительно наказал меня? Но ведь создатели этого мира не снабдили нас экспериментальным материалом - животными. Что мы еще могли сделать?
- Шшш, я слышу голоса. Люди так кричат. - Боже! - Мария стала шарить по краю кровати в полках своей одежды.
-Живо. Прячься. Я посмотрю, что происходит.
Пароход из металла идет скоро. Делая двадцать миль в час, "Потемкин" обгонял все, что встречал на пути. Он шел чуть ли не быстрее слухов о нем. Ни один человек во владениях Хакима не думал о возможности такой скорости, пока огни его иллюминаторов не засверкали на Реке. Вырванный из постели какой-то женщины с женской половины, Хаким вызвал милицию. Вооруженные и бдительные граждан столпились на берегу. "Потемкин" скользил совсем рядом его имя начертано такими символами, которые могли прочесть немногие друзы. Влево долина сужалась, и могучее чудовище пыхтело, переходя на следующий свой режим.
Сгустились тучи как предвестник дождя, и все же гудящее население не возвращалось в постели. В мужском саду консультанты по истории и стражники собирались в кучки и взволнованно переговаривались. Плам вошел в дом и объявил Марии дурную весть. Как ей незамеченной выскользнуть отсюда?
Для этих тайных рандеву кто-то снабдил ее мужской одеждой.
- Я похожа на мужчину? - нервно спросила она, хорошенько закутавшись. - Пойду к выходу выпрямившись, как-будто у меня в заднице кочерга.
Плам поморщился. В качестве мужчины она выглядела крайне неубедительно.
- Подожди минутку. Я создам прикрытие. - Он выбежал из хижины. - Джим, Джим! Давай подеремся!
- Что-о? - устав от ночной драмы, Апаш вернулся к своему отдыху под деревом и закутался в одеяло. Он приподнялся на одном локте.
Плам опустился на колени и толкнул его плечом.
- Ты, чертов краснокожий! Я твой скальп сниму!
- Эй!
- Покричи еще! Вот так!
Джим ударил Вудхауза справа. Он встал. Плам тоже встал, заревел и напал снова.
Джим пнул его ногой. Плам ухватил его за ногу и заплясал на одном месте. Группа стражников бросилась к ним:
- А ну, прекратите! Что это вы затеяли? Плам отпустил ногу Джима и встал на четвереньки, заскакал лягушкой:
- Наступил апрель с дождями, - заорал он что есть силы, сверкая безумными глазами. - Спрячемся в глубокой яме!
- Хочешь быть убитым? - заорал Джим. - Ты что, спятил?
Ну, теперь Мария уже ушла. Плам поднялся и отряхнул пыль.
- Извини. Я что-то разволновался. Теперь мне лучше.
Стражники буркнули:
- Иди-ка в свою хижину!
Плам кротко подчинился.
На другой день Хаким оказался слишком занят, чтобы проверить безумие Плама. Копьеносец пришел за корректурой третьего номера, он унес листы за запретную черту. Следующий номер журнала приходилось выпускать в поспешности, он содержал проповедь Хаким о ночном приходе "Потемкина" и о том, что это значит.
Вообще, соседние королевства могли и обидеться. Они должны были меньше бояться друзов после того, как увидели, что их техника отстает. Теперь следовало проповедовать им снова мирное состояние умов.
Снова торговцы отправились на охоту и вернулись с новостями. "Потемкин" прервал свое долгое путешествие в конце Реки. Растафарийцы развлекают матросов парохода на своих берегах в нижнем течении.
Хорошей новостью было то, что журнал пользовался большим спросом как у русских, так и у жителей Ямайки, так что добытчики вернулись нагруженные продуктами. Самый медленный дошел до дому как раз перед самым появлением огней: несколько часов тому назад "Потемкин" бросил якорь и прервал свой курс.
С мостика парохода закричал офицер, сначала на эсперанто, потом на английском:
- Доставьте нам П.Г.Вудхауза!
Такова была изоляция Плама, что первый намек на это появился тогда, когда садовую стражу удвоили. Это место кишело копьеносцами.
- Я мог бы выйти к ним, - заявил Плам генералитету друзов, который взглянул на него в негодовании, - Я бы не хотел, чтобы была какая-то борьба. Не ради себя. Джим, что происходит?
Джим протолкался к нему, вернувшись с какой-то экскурсии по дворцу.
- Хаким окопался. Он упрям.
Ясно, что Апаш имел еще что-то сказать.
- Ну? - торопил его Плам.
- Ты заложник. Хаким тебя убьет, если они нападут. Он им так сказал.
- Черт!
У входа в сад завязалась какая-то суматоха.
- Пропустите меня! - потребовала Мария королевским тоном. - Я иду от Хакима. Плам рванулся к ней:
- Что...?
- Эти, с Ямайки, - она просто захлебывалась. - Они вынудили к этому русских. Ты только cause celebre?(Громкое дело (франц.)) Нечто, что сделает войну популярной. У тебя есть поклонники среди русской команды, которые считают, что ты и есть то, из-за чего весь сырбор разгорелся, и поэтому они сделают все. Я знаю правду, и Хаким тоже. Этот ультиматум - только для того, чтобы унизить друзов, но что он может сделать? Копья против ружей!
- Предполагается, что я должен сочувствовать забияке? - недоверчиво спросил Плам. - Он угрожал...
- Знаю. Он всю душу продал за власть. Теперь для него нет ничего слишком низкого. - Мария Монтессори развязала узел и сбросила одежду. Обнаженная, она подошла слишком близко. - Поцелуй меня. Мы умрем вместе.
- Какого черта!
Это оказалось последней соломинкой для разъяренных стражников. На дальней стороне каменной стены загрохотала большая пушка. На этой стороне стражники потащили Плама и Марию к стволу дерева.
- Убить насмешников! Это все их рук дело!
- Мы попытаемся снова - вместе! - закричала Мария.
- Другую смешную книгу!
Орудие снова бухнуло. Каменные стены в тронном зале Хакима задрожали. Одновременно полетели копья в саду оккультного мастера.

* * *

- И вот - мы здесь, - объяснил Плам президенту республики Пароландо Файрбрассу. - Я никогда не слышал об этих "одновременных воскрешениях". А вы?
Файрбрасс покачал своей крупной головой.
- Это желание Хакима. Но всегда бывает первый раз,- заключил Плам.
Мария налила себе еще бокал вина и уютно устроилась на стуле возле камина.
- Эти снабженцы - таинственные незнакомцы. Агенты. Боги за занавесом, которые шныряют вокруг нас, как шпионы. Пароландо полон слухов. - Она посмотрела на Плама.
- А что ты думаешь о своем друге Джиме?
- О Джиме?
- Кто еще мог бы устроить нам такое уникальное "дешевое путешествие"? Сам Хаким?
- Хаким! Что мне делать с этим человеком? - спросил президент Файрбрасс. - Он действует как совершенный негодяй.
Глаза Плама расширились:
- Джим? Да! Может быть, в конце концов, это и был Джим! Я помню, как говорил ему: тиран, вампир, дурак. Издатель, редактор, писатель. Зачем бы еще посылать нас троих возродиться в величайшей литературной Мекке Мира Реки?
Мария поставила свой бокал:
- Ты гораздо лучше сойдешь за издателя, чем Хаким.
- Я тоже так думаю, - просиял Плам. - Я могу заставить мои сюжеты работать гораздо лучшее вообще без всяких злодеев. Почему бы реальной жизни не быть сюжетом?
- Пью за это! - Мария, Плам и президент Файрбрасс подняли бокалы, произнеся последний тост.