|
Поздравляю всех С Новым Годом 2002 и Рождеством!!!
Новости сайта: Филип Фармер, которому в этом году исполнилось 83 года,
оправляется после перенесённого несколько дней назад инсульта. Сейчас
он уже дома и проходит программу физиотерапии, после чего ожидается его
полное выздоровление.
Подробнее на сайте
Уважаемые подписчики, хотелось узнать ваше мнения о этой рассылки, что
вам нравиться, что не нравиться, чего не хватает, что хотелось бы увидеть.
Все ваши замечания-предложения присылайте по почте
или оставляйте на сайте
Нужны люди знающие английский язык и желающие мне помочь.
spm111@yandex.ru
Дочь капитана. Продолжение.
На миг он приподнял голову и быстро оглянулся
назад. Он ничего
не увидел, кроме перевернутой вверх дном лодки, темная масса
которой вырисовывалась на фоне городских огней. Он снова
нырнул и построил свой маневр; со всхлипом втягивая в себя
воздух и дрожа от усталости и страха, Голерс в конце концов
втащил себя на берег в месте, удаленном на четверть мили от
того, где он в первый раз вошел в воду. Там он долго сидел за
деревом. Затем, когда восстановилось дыхание, а сердце умерило
свои удары до обычного темпа, он пошел к "Королю эльфов",
находившемся в миле от него. К тому времени, когда он добрался
до корабля, ласковый и теплый весенний ветерок почти высушил
на нем его легкую одежду. Он не стал терять времени на
переодевание, а отправился прямо в лабораторию, где принялся
изучать содержимое бутылки, которую сунул в карман во время
бегства.
Он считал эту процедуру бесполезной, поскольку даже не знал,
чего ищет. А если бы и знал, то сомнительно, что он зачерпнул
искомое именно в эту одну бутылку. Но он все равно должен
искать ключ к разгадке. На борту корабля, к счастью, имеется
необходимое оборудование. Микроскоп Саваки, подсоединенный к
мехлабу, даст ему полную картину и выберет из нее то
конкретное, что ему нужно. Он вставил бутылку в подходящее
отверстие и настроил прибор. Пока большой куб тихонько
мурлыкал, он расхаживал взад и вперед, пытаясь отыскать
надежную тропу, определенно скрывавшуюся в тех джунглях
намеков и недомолвок, сквозь которые он продирался. Мысли его
все время возвращались к той штуке, которая пыталась
опрокинуть его в воду, где она явно намеревалась покончить с
ним. Именно это и произошло с доктором Джинасом, да еще средь
бела дня...
(Продолжение рассказа сделано сайтом www.philpfarmer.narod.ru)
Внезапно он остановился и, щелкнув пальцами, произнес
вслух:
— Как же я сразу не сообразил?
Он выскочил из лаборатории и бросился к аварийным
шкафчикам. Поскольку к ним всегда должен был быть свободный
доступ, он без проблем открывал дверцы и внимательно
разглядывал висевшие в шкафчиках эластичные скафандры. Первые
двенадцать из просмотренных обманули его ожидания, зато
тринадцатый вознаградил. Поначалу скафандр показался ему таким
же сухим, как остальные. Но, ощупывая его, Голерс обнаружил на
подошве одного из ботинок, у задника, незначительные следы
влаги. Еще несколько минут — и в жаре стенного шкафа они,
бесспорно, испарились бы окончательно. Кто-то тщательно соскреб
и вытер с ботинок грязь.
Он выпрямился и закрыл дверцу. Для него это не явилось
неожиданностью. Во всяком случае, половина разрозненных ранее
деталей внезапно сложилась вместе. Вопрос только в том, как
подойдут к ним остальные или какой окажется полная картина. Об
этом он пока понятия не имел. Но чем бы это ни было, подумал он,
вытирая пальцы носовым платком, это будет нечто, что он...
Он напрягся и замер. Ему в спину ткнулся какой-то жесткий
предмет, и знакомый низкий голос с хрипотцой произнес: «Вы
слишком умны, Голерс, чтобы это пошло вам на пользу».
— Я должен был догадаться, что так просто вы не оставите
это дело и будете за мной следить, капитан Эверлейк.
— Вот именно. Вам бы следовало как-то обезопасить себя.
Голос Эверлейка был жестким, как и ружейный ствол, которым
капитан упирался в спину врача. Самоуверенности в голосе, однако,
не чувствовалось; он был бесстрастен.
— Вы сейчас отправитесь в свою лабораторию и будете
держать руки перед собой. И не зовите на помощь. Я буду стрелять,
а вот услышать вас будет некому. Все члены экипажа в городе.
Голерс подумал о Дебби. Где же она?
У него на затылке зашевелились волосы, и его слегка
затошнило. Что, если она знала, что делает ее отец? И даже
помогала ему?
Мысль была невыносима. Он отогнал ее и все же не мог не
задаваться вопросом, где сейчас Дебби.
Капитан, словно читая его мысли, произнес:
— И не надейтесь, что моя дочь услышит вас. Она снова
слушает свои оперные микрофильмы и вряд ли услышит нас на
таком расстоянии.
Голерс почувствовал, будто с его плеч сняли огромный груз.
Его теперь волновало одно: выкрутится он из этого живым или нет.
Прекрасно!
Они вошли в лабораторию. Эверлейк, вошедший последним,
закрыл за собой дверь. Врач продолжал идти, пока стол посередине
не преградил ему путь. Затем, не спрашивая разрешения, он
медленно повернулся кругом. Эверлейк не возражал.
— Не расходится ли с принципами вашей религии ношение
оружия? — спросил Голерс, указывая на ружье 25-го калибра, чье
дуло смотрело прямо на него.
Лицо капитана передернулось.
— Я сопоставил меньший проступок с большим, — ответил
он. — Если мне придется убить, чтобы предотвратить худший
проступок, я убью.
— Я не знал, что есть нечто много хуже убийства, — произ-
нес Голерс с удивительной твердостью в голосе.
— Есть. Я скорее предпочту ответить за ваше убийство в
следующей жизни, чем оставить на себе то другое пятно.
— Так, значит, это вы убили Клакстона? И Джинаса тоже?
Капитан кивнул головой:
— Да, так же, как сейчас вынужден убить вас.
Впервые в его голосе прорезалось что-то похожее на чувство.
— Видит Бог, человек, у меня нет другого выбора!
— Почему же нет? Людей больше не отправляют на
электрический стул. Вам следует обратиться в больницу, и после
лечения вас выпустят.
Слова падали из Эверлейка с треском, как дрова, которые
кололи топором.
— Они не могут вылечить то, что у меня есть. Как не могут
вылечить Дебби, а я клянусь, что все, что я сделал, я сделал из-за
нее.
Голерс почувствовал, как от лица у него отхлынула кровь. Он
вздрогнул всем телом и положил руку на стол, чтобы успокоиться.
— Что вы имеете в виду?
Голос капитана снова стал невыразительным.
— Не думаю, Голерс, — проговорил он, — что я скажу вам
что-нибудь еще. Если вам каким-то непостижимым образом удастся
вдруг сбежать, то вы можете сильно навредить нам. Все, что я
говорил вам до сих пор, может причинить вред только мне и никому
другому, а я всегда могу отрицать сказанное вами. Но другое — нет.
Голерс протянул руку к мехлабу, в котором все еще
находилась бутылка.
— Полагаю, отчет по пробе воды покажет, что искал
Джинас?
На губах капитана мелькнула улыбка.
— Я привел вас сюда, чтобы вы сами убрали бутылку и
избавили меня от риска оставить свои отпечатки. Выньте ее и
вылейте содержимое в канализацию, затем уничтожьте в приборе
записи результатов исследования.
Медленно и с большой неохотой Голерс стал выполнять
приказание.
— Что бы, интересно, они показали? — спросил он через
плечо.
— Возможно, ничего. А возможно... неважно. Делайте, что
сказано.
Голерс подумал, что мог бы сейчас развернуться и швырнуть
бутылку капитану в лицо, однако так он только ускорил бы
неизбежное, чего он определенно не хотел.
Как только он закончил, капитан молча взмахом дула велел
ему идти к двери. С какой целью, гадать не приходилось.
— Послушайте, капитан, — сказал он, — почему бы вам не
прекратить это? Вы еще долго сможете оставаться безнаказанным,
тем временем от вас пострадают многие, а ваша вера запрещает
вам...
— Моя вера много чего запрещает, — буркнул в ответ
Эверлейк. — Но настанет время, когда человек вдруг осознает, что
его совесть не принадлежит ему полностью. Ему приходится
выбирать между двумя проступками. Я сделал свой выбор, и ничто
на небесах или в аду не сможет поколебать меня теперь, когда я
вступил на свой путь!
Его слова прозвучали достаточно категорично. Что,
возможно, было пустым бахвальством у другого, то у капитана было
вполне определенным и окончательным суждением.
Пожав плечами, Голерс направился мимо него. И в этот
самый момент дверь распахнулась и вошла Дебби.
— Я удивилась, почему мы не пошли в город, — начала было
она, и голос ее, становясь все тише, затих окончательно.
— Возвращайся в свою каюту! — рявкнул Эверлейк. — И
забудь о том, что видела!
Голерс отступил назад, чтобы она заметила ружье. Не глядя
на врача, словно того здесь не было, девушка пошла к отцу.
— Возвращайся, Дебби! — повторил он. — Ты не
понимаешь, что делаешь!
Она шла к нему, не останавливаясь. Тот махнул в сторону
врача ружьем и заявил:
— Не пытайтесь бежать, Голерс. Буду стрелять, так и знайте!
Дебби не обращала внимания на его слова. Словно во сне, она
шла прямо на капитана, не спуская с того глаз. Он отступал перед
ней, пока стол позади не остановил его. Минуту его взгляд метался
в отчаянии по сторонам, словно в поисках пути отступления. А
затем Дебби, уже совсем рядом от него, проговорила:
— Отец, но ты же не посмел бы убить, ведь правда?
— Замолчи, Дебби! — закричал он. — Ты не понимаешь, что
делаешь со мной!
Голерс, в нервном напряжении, увидел, как Эверлейк вдруг
вскинул руки, будто закрываясь от удара. Дебби остановилась,
словно недоумевая, чем вызвано такое, его движение. Она
произнесла:
— Что?.. — а потом и сама затрепетала, словно ее ударили.
Оба к тому времени смотрели друг на друга не отводя глаз я тяжело
дышали. Их лица, выражавшие прежде угрюмость, смягчились.
Губы Дебби напухли от прилива крови, и ее грудь вздымалась. Ее
отец тихо застонал и произнес:
— Нет, Дебби, нет.
Он выронил ружье и даже не пытался подобрать его. Вместо
этого он неожиданно заключил свою дочь в объятия.
Голерс, который для них исчез, хотя и находился тут же,
рядом с ними, не растерялся и, рванувшись вперед, подхватил
оружие. После этого он ткнул дулом в ребра капитану и проговорил:
— Эверлейк, я не знаю, что здесь происходит. Но лучше бы
вам сию минуту прекратить.
Те двое не обратили на него внимания. Он повторил свой
приказ. И снова без ответа. Тогда он схватил ружье за дуло и ударил
капитана прикладом по голове. Не вскрикнув, Эверлейк тяжело
опустился. Дебби, цепляясь за него, чуть было не упала на пол сама.
Голерс оттащил Дебби. С силой, которую ему придало
отвращение, он толкнул ее к стене, и она едва удержалась на ногах.
Он склонился над капитаном, чтобы осмотреть кровоточащую рану
на голове, но был вынужден выпрямиться, чтобы снова отпихнуть
девушку. Видя, что она не остановится и, похоже, не в себе, он
бросил ее на пол и попытался связать проволокой по рукам и ногам.
Она дважды царапнула его лицо ногтями, а один раз даже укусила
за запястье. Он дал ей пощечину, а потом сильно ударил коленом
под подбородок. Всхлипывая, она опустилась на четвереньки, низко
опустив голову, и ее длинные распущенные волосы свесились до
пола белокурым водопадом. Прежде чем она успела прийти в себя,
он перевернул ее и туго связал проволокой так, что она не могла
пошевелиться. Вскочив на ноги, он затем то же проделал с ее отцом,
к которому начинало возвращаться сознание.
Эверлейк выгнулся под воздействием какой-то внутренней
силы. Казалось, что-то распирало его изнутри и угрожало разорвать
его плоть на части, как слишком надутый воздушный шарик. Зиял
его широко раскрытый рот, а его спина и шея выгнулись так, что
пола касались лишь пятки и голова.
— Ради Бога, Голерс, — выдохнул он, — освободите меня! Я
не вынесу этого! Это... позор!
Врач шагнул к нему. Капитан, должно быть, неправильно
понял его намерения, так как вскричал:
— Нет, я не это имея в виду! Не развязывайте меня! Я не
хочу этого делать!
Железная маска на лице внезапно распалась на тысячу
частей. Лицо исказилось. А затем, словно оно лишь сыграло
увертюру, движения лица распространились на тело.
Голерс, ошеломленный, наблюдал, как Эверлейк корчился в
эпилептическом припадке.
Он шагнул к капитану, затем, услышав позади глухие удары
и бульканье, круто повернулся. Дебби, с пеной у рта, тоже билась в
неукротимом припадке. Он не колебался ни секунды, кому первому
оказывать помощь. Он быстро всунул ей между зубами носовой
платок, чтобы она не смогла искусать губы и язык. Пока он это
делал, он обшаривал глазами лабораторию в поисках лекарства и
необходимых инструментов. И как только ее припадок прошел —
по его оценке, он длился секунд тридцать, — он вытащил у нее изо
рта платок, поднялся и приготовил два шприца с глюкозой и лазаро.
Последний был новым стимулятором, который появился как раз
перед тем, как Голерс занял должность врача на «Короле эльфов».
Хотя изобретатели стимулятора не ручались за оживление трупа с
его помощью, но что-то похожее они обещали. Единственный его
недостаток заключался в том, что людям с больным сердцем
стимулятор был противопоказан. Поскольку Голерс знал, что никто
из двоих болезнью сердца не страдает, он без колебаний ввел его
внутривенно каждому.
Потом он приготовил еще два шприца с инсулином — на тот
случай, если содержание сахара у них в крови станет повышаться
слишком быстро. Без анализов крови он не знал, сколько инсулина
может понадобиться. Он был далек от мысли, что дал им чересчур
много глюкозы. Здесь он действовал наобум, и, кроме небольшого
опыта с Дебби, у него было слишком мало сведений, чтобы
уверенно действовать дальше. Тем не менее он не сомневался, что
все делает как нужно — пусть даже и известной приближенностью.
Оба Эверлейка вскоре очнулись. При этом почти не
наблюдалось той путаницы в мыслях и физической слабости, что
свойственно эпилептику, когда он только приходит в себя. Голерс
внимательно наблюдал за ними, так как действие лазаро, по его
мнению, было все еще недостаточно хорошо изучено. Кроме того,
лекарство в организме сгорало быстро, и за пациентом приходилось
наблюдать, чтобы ввести при необходимости вторую дозу. Третий
укол рекомендовался лишь в особых случаях крайней
необходимости.
Как только на щеки капитана вернулась краска, а в глаза —
блеск, Голерс приподнял его и оттащил к стене. Он развязал Дебби,
заметив при этом, что тонкая проволока глубоко впилась в кожу на
запястьях, пока девушка билась в судорогах. Он почувствовал
угрызения совести от этого, но у него не было тогда другого выхода.
Молча она подняла на него свои огромные бледно-голубые
глаза.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он улыбаясь.
— Небольшая слабость, — прошептала она.
— Тебе известно, что происходит? Она отрицательно
покачала головой.
— Я верю тебе, — сказал он и повернулся к Эверлейку.
— Хорошо, давайте разберемся, — проговорил он. — Я хочу
точно знать, что происходит. Я догадываюсь, что дело здесь не
просто в вас, Дебби, оно гораздо серьезнее: все сообщество Ремохии
каким-то образом поражено, глубоко поражено. Я прав?
Эверлейк молчал. Закаменевшая челюсть свидетельствовала
о его явном нежелании отвечать.
— Впрочем, это не слишком существенно, — заметил Голерс,
— так как, когда вас привлекут к суду, психологи напичкают вас
каларошелем, и вы будете болтать как заведенный. Но это будет
там, на Земле, и нам всем придется туда вернуться. Я не хочу этого;
я хочу знать сейчас, что происходит, чтобы помочь Дебби. Ведь
стоит нам улететь отсюда, и мы, может, никогда не вернемся.
Возможно, Дебби положат в больницу и не выпустят до тех пор,
пока вопрос не будет решен. Если бы у меня на руках имелись
необходимые данные, я сумел бы хоть что-то предпринять как врач,
что помогло бы ей уже сейчас. В противном случае...
Он с надеждой вглядывался в лицо капитана. Желваки все так
же бугрились на скулах.
— Хорошо, — сказал он. — То, что я собираюсь сделать,
будет тяжело и для Дебби тоже, но это, во всяком случае, заставит
вас говорить.
Он склонился над ней и, прошептав «Прости меня, дорогая»,
взял ее на руки. Прежде чем она успела выразить свое несогласие,
он уже нес ее к отцу. Тот, поняв, что задумал Голерс, закричал;
— Не делайте этого! Оставьте ее там! Держите ее подальше
от меня! Я расскажу вам то, что вы хотите!
Голерс отпустил Дебби. Та, бросив на него укоризненный
взгляд, пошла непослушными ногами к стулу и, тяжело
опустившись на него, положила на стол руки и голову.
Эверлейк печально посмотрел на нее.
— Вы сам дьявол, — проговорил он. — Вы нашли-таки тот
единственный способ, как заставить меня говорить. Вы знали, что я
не могу вынести этого!
Дрожащей рукой Голерс зажег сигарету.
— Верно, — подтвердил он. — Так что давайте поговорим.
Капитан говорил час. Дважды он делал паузу: один раз, когда врач
повторно вколол ему и дочери глюкозу с лазаро, и второй раз, когда
пил воду. Закончив, он прислонился к стене и заплакал. Лицо его
кривилось.
— Так, значит, эта тварь называется уанерс. По фамилии
доктора Гидеона Уанерса, первого человека, который заразился им.
А уанерс, насколько я понял, является эндопаразитом, который
прорастает своими нитевидными волокнами во все мягкие ткани
организма хозяина. Ткани эндопаразита состоят из того же
вещества, какое можно найти в клетках человеческого мозга. И так
же, как наш мозг, уанерс питается исключительно за счет сахара в
крови. В данном случае в крови хозяина, но не его собственной.
Эверлейк кивнул. Голерс посмотрел на Дебби и сразу
отвернулся. Видеть ужас, который отражался в ее широко
раскрывшихся глазах, было для него невыносимо. Быть с головы до
ног пронизанной чужим существом, знать, что она служит каркасом,
который оплетает своей сетью сидящий внутри вампир, что его
никакими способами нельзя изгнать и что он мог принудить ее к
совершению таких поступков, которые она ни под каким видом не
захотела бы совершать... Голерс подумал: а сможет ли ее рассудок
выдержать такое? Рассудок капитана выдержал... впрочем, нет, не
выдержал. Он совершил убийство, а этого не сделает ни один
психически здоровый человек.
Голерс заговорил, торопясь своими словами отвлечь ее
мысли от того ужасного состояния, в котором она находилась, и
надеясь, что, может, хоть что-то подскажет ему решение.
— Неудивительно, что рентгеновские снимки ничего не
показали, — произнес он торопливо. — Нитевидные волокна
чересчур тонки, чтобы их обнаружили. Помимо необъяснимого
падения сахара в крови, у нас не было других данных, а значит, и
лечения. Далее, из вашего рассказа о наблюдениях Уанерса за
самим собой и за другими до того, как он лишился рассудка, я
понял, что паразит, разрастаясь в хозяине, берет свое начало из
крохотной слепой головки без мозга, которая находится в желудке
хозяина. К головке прикрепляется выводковая сумка. Стоит
паразиту внедриться, и он сразу начинает разрастаться в одну из
своих немногих специфических структур. Внутри мужчины он
отращивает тонкую, с волос, трубочку, идущую из выводковой
сумки в семенные пузырьки хозяина. Если уанерс поселяется в
женщине, то трубочка проращивается из выводковой сумки во
влагалище. Все делается, конечно, неосознанно. Инстинкт, и ничего
больше.
Продолжение следует...
Архив рассылки. Все предыдущие выпуски,
здесь.
На этом сайте вы можете прочитать биографию писателя, а также некоторые
его произведения. В гостевой книге оставьте, пожалуйста, свои замечания
и пожелания, предложения. www.philipfarmer.narod.ru
Если у вас есть какая-нибудь информация о Фармере или его произведениях
(фотографии автора, обложки, рассказы, которых нет в моей библиотеке),
присылайте их мне по почте. Буду очень вам признателен. spm111@yandex.ru
|
|